Арнор. Пламя и золото.

[Гильбарад]

Посвящаю Элхэ Ниэннах, Профессору,  Тао2 и  мисси

читать дальше. Ч. 1

...Промозглый ветер воет в высоких соснах, крупные капли ледяного дождя падают на увядшую траву, журчит быстрый холодный ручеек. Северные холмы. Холмы, хранящие память о великих битвах прошлого; холмы, пропитанные предсмертной болью воинов Артэдайна, Рудаура и Ангмара. Запекшейся кровью на открытой ветрам равнине - вереск; безумием невозвратимой потери - полынь на белых камнях...

Мирные жители Эриадора редко приходят сюда - к мрачным скалам, страшась Города Мертвых, что кошмарным призраком выступает из тумана на севере: полуразрушенные башни - словно гнилые зубы, величественная цитадель - увенчанный железной короной обугленный череп. Форност Эраин - Город Королей. Город Безликой Тени. Город, хранящий память о былом; проклятый город...

Пылает закат, окрашивая багрянцем темные леса на западных склонах холмов. Заходящее осеннее солнце отражается в неглубоком озерце, скрытом в потаенной долине, поросшей соснами. Узкое ущелье защищает чудом уцелевшая арка ворот и две высокие башни - наследие прекрасного Артэдайна. Орки во дни падения Форноста не смогли отыскать эту долину - говорят, ее хранила статуя великого короля Амлайта. Поросшая темным мхом, оплетенная буйными травами, она все еще величественна - время пощадило гордый лик первого короля Артэдайна, хотя кости его давно обратились в пыль...

Высокая фигура в темно-сером плаще с капюшоном возникает словно бы из ниоткуда - лишь чуть колышется увядшая трава, да шуршат под ногами опавшие листья. Оглянувшись по сторонам, пришелец направляется в лес на юге долины, где высится скалистое нагорье. Ступает он неслышно, во всех его движениях угадывается усталость - и уверенность. Сквозь темный сосновый лес идет он, не останавливаясь, и по рухнувшему дереву перебирается через быстрый прозрачный ручей. А после поворачивает на запад и выходит на просторную поляну, за день нагретую солнцем.

Пламя костра в сгущающихся сумерках освещает лица сидящих на поваленном дереве и камнях людей. Голоса их - глубокие и звучные; у многих - темные волосы и светло-серые глаза - признак потомков нуменорцев. Серые плащи защищают их от ветра; у многих из дунэдайн в руках лютни. Заметив вновь прибывшего, они приветствуют его. Тот низко кланяется, приложив руку к сердцу, и садится рядом с Лингилом-лютнистом, откинув капюшон.

Золотистые волосы развеваются на ветру, небесно-голубые глаза смотрят в пламя костра... Он молод, но на правой скуле у него небольшой шрам, а взгляд - слишком задумчивый для двадцатипятилетнего юноши. В нем нет королевской крови - красиво очерченный подбородок зарос щетиной, но в молодом человеке чувствуются выносливость и сила легендарного народа Хадора. Стройное тело защищает темно-серая рубаха с неброской вышивкой, поверх нее наброшен истертый серый плащ, скрепленный у плеча брошью со Звездой дунэдайн; на поясе - короткий стальной клинок. Кожаные наручи с затейливым тиснением прикрывают руки - привычные к мечу, но не утратившие красоты; изящные пальцы сплелись на коленях. Длинные ноги молодого человека облегают серые кожаные штаны; добротные сапоги покрыты пылью бесконечных дорог...

- Эрадан! Какие вести ты принес нам из руин Форноста? - в мелодичном голосе Лингила звучат тревожные нотки.

Юноша начинает рассказывать, тихо и напряженно:

- Мелкие гоблины-снага обжили подземелья в южной части города, но нам они не опасны: у них нет ни брони, ни оружия, и они не любят перемещаться на большие расстояния. Но у цитадели собираются гоблины из Мглистых гор, они вооружены и защищены намного лучше. Мертвый город похож ныне на осиное гнездо: спешно строятся ворота, укрепляются разрушенные стены. Враги готовятся к войне - я видел баллисты и дозорные башни.

- Выходит, некогда прекрасный Форност снова в руках врага? Это дурные вести, - лютнист с тревогой глядит в глаза собеседнику.

- Мое сердце едва не разорвалось от горя, когда я увидел закованные в железо фонтаны и гоблинские факелы в каменных чашах, башню цитадели в строительных лесах. Повсюду цепи, пламя и знамена с алым оком. Форност осквернен. - Эрадан в отчаянии кусает губы.

Дунэдайн, подавленные грозными вестями, все же понемногу успокаиваются; начинает накрапывать холодный дождь. Лингил, сгорбившись, неподвижно сидит у костра и что-то шепчет; взгляд его устремлен на отуманенный восток, откуда плывут багряно-золотые облака. Неожиданно лютнист выпрямляется, откинув со лба темные волосы, и глухим, неестественно ровным голосом произносит:

- Три дня назад орки сожгли дом у предгорий Хитаэглир, где я родился. Все, что я мог - похоронить мать, отца и то, что осталось от сестры. Она пыталась сопротивляться, - дунадан достает из-под плаща короткий клинок, обагренный кровью. - Этим кинжалом она перерезала горло главарю орков, и этим же кинжалом орки выкололи ей глаза. Келебмирвен... я не смог даже отомстить за тебя. Лучше бы... лучше бы я умер.

Тонкие пальцы касаются железных струн, и мелодия - невыразимо печальная - летит в равнодушное серое небо, сплетаясь с глубоким нежным голосом Лингила:

Привет тебе, мой печальный дом -
Тяжелое небо за тусклым стеклом,
Тяжелый дым над последним костром,
Открытое горло под острым серпом...
Привет тебе, мой далекий дом -
Прими меня, мой нездешний дом -
Развеянный западным ветром дым,
Застывший безмолвьем предсмертный стон...
Долина, одетая пеплом седым,
Костер в ночи - мой сгоревший дом...

Плачут под рукой лютниста струны, шумит северный ветер в высоких соснах, хлещет ледяной дождь, свинцовые тучи закрывают небо, рвутся ввысь искры угасающего костра. Печаль наполняет сердце Эрадана, слезы застывают в бездонных голубых глазах.

Лишь только опавшие листья шуршат -
Сгоревшей страницею, легким крылом -
Прости меня, мой покинутый дом!
В тоске по дому - прощай, мой дом! -
Я капли ловлю пересохшим ртом,
И кровью моей, как густым вином,
Наполнен кубок ушедших времен...

Столько потерь - Нуменорэ, Рудаур, Кардолан, Артэдайн... Слишком многое из того, что было дорого потомкам нуменорцев, унесено в забвение водами реки, что зовут - Навсегда. Слишком много жизней оборвались, словно тонкие нити серебра под ударами меча. Но осталась память, которая не исчезает с гибнущим в бою, не покидает мир с последним вздохом умирающего старца. Память останется - вереск багряный на осиянных солнцем холмах; терн, обвивающий разрушенные стены древней цитадели; полынь, прорастающая из пепла давным-давно сожженных домов...

По серым камням - бессильным вьюном,
Как струйка дыма, горчащая грусть -
Прости меня, мой покинутый дом,
Тот дом, в который я не вернусь.
Где белые свечи и теплый свет -
Тот дом, которого больше нет.

Песня обрывается, но долго звенит струна в вечернем сумраке; когда стихает чистый звук - гаснет костер. Но выходит из-за туч луна, ослепительно ярко сияет Венец Средиземья, Пылающий Вереск - так издревле в Арноре называют Семь Звезд. Но ярче Семи - Одна, Сердцем зовут ее люди Арнора...

- Халбарад должен узнать о том, что ты видел, - молодой следопыт Наурион встает с поваленного дерева; истинный Сын Огня: рыжие волосы - вспышка пламени в темном небе, ярко-зеленые глаза - таинственные изумрудные звезды. - Но ночь тебе предстоит провести здесь. К Сарнскому броду завтра отправится Халорн. А пока - раздели же с нами трапезу, Эрадан.

Ломоть черного хлеба и горсть лесных ягод, кубок прохладной родниковой воды; аромат костра, свежесть омытого дождем мира, трепетный свет звезд... Не беда, что становится холодно и ветер дует в лицо: стократ прекраснее единение с сородичами. Легенды, баллады, истории - грустные и веселые. Теплые улыбки, преображающие суровые лица, пропахшие дымом волосы, чарующие голоса, ясные глаза...

Мягкая трава, дарящая телу покой, тепло шкур, чувство - впервые за много дней - безопасности и покоя. Сладостная истома, погружение в спокойный сон...

...Лучи полуденного солнца пробиваются сквозь зеленый полог листвы, нагревая плащ, которым укрылся Эрадан. Юноша не спит - следит за плывущими по небу облаками; ветер разметал его светлые пряди, тонкие сильные пальцы, зарывшиеся в траву, чуть подрагивают. Наурион-следопыт подходит к молодому дунадану:

- Долго же ты спал, - в голосе рыжеволосого следопыта нет осуждения, лишь дружеское участие, - утром Лингил, Халлас, Форнендил и Итилион отправились на восток, к руинам замка Минас Талион. Я думаю, они вернутся нескоро. Халорн уже ушел на юг. Ты хотел бы чего-нибудь поесть?

- Друг мой, - Эрадан встает, положив руку на плечо Науриону, - мне хватит воды и хлеба.

Рыжеволосый уходит и возвращается через несколько минут. Окончив скудный завтрак, молодые дунэдайн разводят костер и садятся на нагретую солнцем траву. Слушают шепот увядших трав, пение прохладного ветра, крики птиц, журчание быстрого ручья... Чувство единения с миром, с природой, прорастания этой печальной и прекрасной землей - Артэдайн, твои слава и величие обратились в ничто, но память о тебе хранят эти древние холмы, что пережили и Арнор, и Ангмар - охватывает друзей: трудно дышать, в глазах - слезы, и - щемящая нежность, без-надеждная вера в то, что Арнор не будет забыт, пока стоят эти холмы.

- Кто ты? - шепчет Эрадан. - У дунэдайн почти никогда не бывает рыжих волос. Ты пришел из Рудаура. Скажи, ты из народа эмингвайт?

- Да, - одними губами. - Я хотел понять, почему мои родичи так не любят и опасаются вас. - Наурион берет друга за руку.

- Это наша вина. Нуменорцы, наши предки, из мудрых учителей и наставников превратились в жестоких тиранов и поработителей. Они выжигали целые деревни, если кто-то из Низших, - юноша произносит это ужасное слово с нескрываемым осуждением, - не соглашался с их требованиями. Ваш народ при Ар-Гимилзоре был отброшен в те безжизненные края, что ныне называют Троллистыми высотами. А потом, века спустя, их снова разбил Эарнур. Его армия безжалостно убивала всех: и воинов, и стариков, и детей, и женщин... Говорят, с тех пор в ручьях Рудаура вода горькая - от слез, и соленая - от крови.
- Но мы выжили. Мы храним скорбную мудрость, идущую из Тьмы, как вы - мудрость Света. Многие из нас жалеют, что века назад их предки выступили на стороне Ангмара. Слишком много крови они пролили, слишком много разрушений причинили Арнору. Нам хватало земель от Суровых гор до Великого Тракта, от Хитаэглир до Эмин Сул. Зачем Хвалдар Проклятый повел нас на Запад? Это была страшная ошибка... - Наурион скорбно глядит на друга.

- Народы эмингвайт и дунэдайн разделены - века и горе, кровь и сталь, жестокость и предательство... Но кто помешает нашей с тобой дружбе? - тепло улыбается молодой дунадан.

- Никто. Наша кровь может стать единой, а мы - названными братьями, как бывает в Рудауре - ты хочешь этого?

- Да, meldir.

...Алая кровь в серебряной чаше - два сердца бьются в лад. Глаза в глаза - синева неба и зелень леса. Волосы смешались - огонь и золото, запах хвои и дыма, руки со-прикасаются - тепло тонких пальцев, аромат горьких трав, каштанов и смолы.

- Наурион, gwador nin, - тонкие губы касаются руки друга, юноша слизывает каплю алой жидкости...

- Эрадан, т`айро, - слово древнего языка само слетает с уст, рудаурец проглатывает тонкую струйку крови дунадана.

И - поцелуй, опьяняюще-сладостный; обморочная чернота зрачков, волосы развеваются на ветру... И - слова - на одном дыхании:

- Отныне и до тех пор, пока мы не уйдем в тот край, где нет имен, нам суждены один кубок, одна кровь, одна душа, одна жизнь на двоих... Мы с радостью и любовью друг к другу принимаем узы крови - Эрадан; Наурион...

Словам братьев внимает лишь ветер, небо, травы и пламя.

В изнеможении опускаются молодые люди на траву, не в силах отвести глаз друг от друга. Дунадан проводит ладонью по заросшей щетиной щеке рудаурца, длинными пальцами перебирает рыжие пряди...

- А знаешь, у нас говорят, что Тьма не может существовать без Света, как и Свет без Тьмы. И еще - Тьма не несет в себе зла, а Свет - добра. Вот я, Наурион из Народа Холмов, разве причинил тебе вред, мой брат? - словно пробуя это слово на вкус, произносит рудаурец.

- Наверное, ваши мудрецы правы. Я выбрал Свет, ты - Тьму. Но наша кровь соединилась - и мир не обрушился на нас, - улыбается юноша, откинув со лба светлую прядь. - Увы, бывало, и не раз, что те, кто служили Свету, превосходили вероломством и жестокостью орков. Вспомни хоть сыновей Феанаро из древней легенды, Ар-Фаразона, Эарнура... А скорбная мудрость Тьмы меня иногда манит больше, чем золотые легенды Света. Я даже начинаю сомневаться, так ли ужасен был древний Враг, коему имя - Мелькор. Не мог же он быть настолько черен душой! Мне кажется, у него была своя правда, а летописцы умолчали о многом... Иначе - почему его благословляют люди Юга, Востока и дальнего Севера? Не могли они принять такого тирана и изувера, каким Мелькор предстает в хрониках Верных, ведь главный дар людей - свобода.

Наурион, не говоря ни слова, заключает друга и брата в объятия. Садится чуть поодаль, на серый камень; берет в руки лютню, начинает петь - странная мелодия, проникающие в душу слова... Шорох древних ломких страниц, шепот вереска, взошедшего на крови, шуршание опавших листев, крики черных вещих птиц над сгоревшим городом. И - печаль, и - безумная, без-надеждная надежда - астэл дэн`кайо - лунным серебром звенят струны. Песня взлетает в небо, ветер уносит слова...

Когда рыжеволосый юноша, отставив лютню в сторону, снова разжигает давно угасший костер, Эрадан спрашивает:

- Ведь ты пришел к нам вскоре после нападения троллей на Рудаур?

- Да, я был поражен, что твой народ перебил их и не потребовал ни награды, ни даже благодарности, а ведь многие из эмингвайт с опаской косились на них. Тогда я и принял решение уйти - и нисколько не жалею об этом, особенно теперь, - застенчиво улыбается Нарион.

Вскоре возвращаются ушедшие на восток следопыты - они обнаружили и перебили всех орков, засевших в руинах Минас Талион. Лингил легко ранен, но доволен: это была та самая банда, которая убила его родных. Правду о Нарионе дунэдайн принимают спокойно; всем сердцем рады за Эрадана.

Снова - чаша по кругу, хлеб и ягоды, песни у костра, тихие разговоры, улыбки...

Рудаурец и дунадан встают и уходят от костра - на дальнюю поляну, залитую лунным светом. Сияет Звезда - ослепительно ярко. Молодые люди садятся на траву, положив руки на плечи друг другу, а затем ложатся; ночью обоим снится Волна над Нуменорэ...

@музыка: Элхэ Ниэннах - Пламя во Тьме

@темы: Проза

Comments

[Тао2]

Красивый рассказ, очень "зримый". Цветной.

[Гильбарад]

Тао2,
Красивый рассказ, очень "зримый". Цветной.
Спасибо огромное, что прочли. Будет продолжение.

Я теперь, когда пишу, стараюсь по возможности что-то оттуда уловить, а уж как получается... Образ приюта арнорцев в холмах явился мне, в целом, именно таким, как в тексте, ну и внешность героев еще.

Песню "Дом" я нежно люблю, к слову.

Опять же, тут "между Тьмой и Светом". Идея безоговорочной верности Свету/Тьме - такая мелочь перед чистым и хрупким чувством - дружбой...
И вообще я убежден, что к концу Т. Э. орки и тролли были врагами и дунэдайн, и рудаурцам. Значит, уже что-то общее было, значит, не все потеряно, быть может...

Меня что у Профессора, что в ЧКА сильнее всего цепляют люди. И я не оправдываю ни нуменорцев-поработителей, ни "потерявших берега" в свое время рудаурцев. Вот и пытаюсь понять, почему два народа спустя века так неприязненно друг к другу относятся; а тут дружба меж арнорцем и рудаурцем очень вовремя случилась.

[Тао2]

Гильбарад, продолжение - это славно)

Образ красивый, атмосферный. А "Дом" я тоже люблю, по ПКА заметно)

Дружба - это да. У вас она совсем нежной вышла. Но отчего и не, время-то суровое.

Оправдывать какую-то сторону безоговорочно, с аргументацией "потому что потому" и воплями вообще не есть гут, и такие апологии только героев в поганом свете выставляют. Увы, не все это понимают.

[Гильбарад]

Тао2,
продолжение - это славно)
Вот и я о том же)

А "Дом" я тоже люблю, по ПКА заметно
Точно же! Спасибо Ниенне за эту прекрасную песню... Только давно ее не поет чего-то автор...

Дружба - это да. У вас она совсем нежной вышла. Но отчего и не, время-то суровое.
Наверное, насчет нежности - именно так. "Дружба и общий Путь важнее Света и Тьмы", как-то так. А суровое время только придает очарования этой дружбе, показывает ее хрупкость, беззащитность и - мягкий, трепетный свет, который она дарит двум следопытам.

Увы, не все это понимают
Вот же(