читать дальше Ч. 2...Волна - выше зеленых гор, выше белокаменных башен - медленно, неотвратимо надвигается на черно-золотую флотилию Нуменора, поглощает один корабль за другим... На краткое - или бесконечное - мгновение яростное море успокаивается, но затем мертвенно-зеленая волна восстает вновь, выше и страшнее, чем прежде; замирает, подобно кобре, изготовившейся к смертоносному броску - и обрушивается на Остров.
Попробуй не закричать, не сойти с ума - рушатся прекрасные строения, гибнут зеленые сады и налитые золотом поля, земля содрогается, в пыль рассыпаются горы, предсмертные крики тонут в оглушительном реве волн; белая фигурка на вершине Менелтармы в отчаянии простирает руки к распоротому клинками молний медному небу, где кружат Свидетели Манве - но и Тар-Мириэль, последней из жителей Дарованной Земли, поглощает Море.
Лишь память осталась, да Звезда в окровавленном небе, да вершина Столпа Небес, покрытая горькой солью - застывшими слезами... Правосудие Валар свершилось. Нуменорэ, Андор, Эленна - Аталантэ... Ephalak idon Yozayan. Ephal ephalak idon hi-Akallabeth...
- За что?.. - горький стон слетает с запекшихся, в кровь искусанных во сне губ. - Это - справедливость?.. Слепая, гибельная! Какая страшная смерть! Эрадан, ответь: разве ваши предки заслужили эту кару?! - Наурион в отчаянии смотрит на друга.
Глухой, тихий голос дунадана:
- Не думаю. Да, Тар-Калион ошибся, но из Верных сколько смогло спастись - на девяти кораблях?.. Единый сурово карает отступников; воля Его была - отнять Андор у нас. Мудрые учат, что Единый всегда поступает по справедливости, но... я им не могу поверить, - отводит глаза арнорец.
- Я тоже... Я начинаю понимать твой народ: рана Памяти никогда не отболит в сердцах дунэдайн...
Лингил смотрит на собравшихся у костра следопытов - молчаливых и скорбных. Отвечает негромко, приложив руку к сердцу:
- Наурион, это правда. И для нас забвение - страшнее смерти. Смотри: небо плачет по Нуменорэ. - Холодные капли падают с сосновых ветвей, серые облака тянутся на запад. Единым дыханием - горечь вечной разлуки, ужас и непонимание - сплетаются чистые голоса арнорцев и рудаурца:
- Namarie, Atalante. Namarie...
Холод серебряного кубка и полынная горечь кроваво-алого вина обжигают губы. Эрадан берет в руки лютню, печальная мелодия отзывается соленой влагой в синих глазах, срываются с уст горькие слова, и гаснет - словно искры догорающего костра - саднящая боль в душе, оставляя после себя - светлую печаль.
Кровь солона, как морская волна...
Солью глаза мне стянула слеза -
Мне не вернуться в былое, назад,
О древний погибший Запад...
Песни твои в стоне ветра звучат,
Чайки, как души, к Западу мчат,
Сны о тебе вижу я по ночам,
Древний погибший Запад...
Если паду я в неравном бою,
Тело мое опустите в ладью -
Да упокоит душу мою
Древний погибший Запад!
Да воссияет Звезда надо мной,
В прошлое Путь указуя Прямой,
В край, что навеки укрыт волной -
Древний погибший Запад...
Окончив песню, молодой дунадан встает рядом с Наурионом. Дунэдайн и рудаурец обращают взор к Западу; воцаряется молчание... Вскоре начинается трапеза - ягоды и коренья, дичь, запеченная на углях, черный хлеб и родниковая вода...
К молодым людям подходит Халлас-лучник, которого прозвали Грозой орков: темные длинные волосы, глаза - серо-голубые, вечно изменчивые, как холодное северное море... Завязывается долгий разговор - о народе Науриона, эмингвайт, о том, как перебили орков в развалинах Минас Талион. О древнем каменном доме, что высится меж скал на востоке - где буйные травы по грудь да вереск багряный цветет у озера...
Легенда гласит, что некогда жил в том доме советник короля Элендила, которому не мил был Аннуминас, вот и перебрался он в здешние холмы. И была у советника дочь - красавица, умная да любознательная. Имя этой девушки забыто... Говорят, как-то в сумерках повстречала дева всадника в черных одеяниях, да на вороном коне. Кто это был? То ли нуменорец с юга, то ли Сумречный эльф - неведомо. Разговорилась с ним и подружилась, а может, и полюбила его, кто сейчас упомнит?.. Много раз встречались они у поросших вереском скал, да потом исчез всадник, а девушка затосковала, и вскоре ушла на восток, земли за Хитаэглир ей интересны были. Не вернулась она; отец ее к самому королю ездил в Зрячий камень смотреть, чтобы судьбу дочери узнать, да такое увидел, что с ума сошел. Опустел дом у озера, никто в нем не живет уже много столетий...
...А время идет, догорает костер, ветер треплет волосы, хлещет ледяной дождь. Серое небо темнеет; на отуманенном западе пылает заходящее солнце, окрашивая багрянцем тучи.
Возвращаются еще несколько следопытов - Эрадан не видел их прежде. Артамир, предводитель: длинные каштановые волосы, глаза синие, как воды озера Ненуиал - придя в себя после утомительного пути, начинает рассказ:
- Мы узнали, что гоблины заняли Дол Хэлсул. Это крепость на холме к северо-востоку от Форноста. Она была разрушена давным-давно. Захватчики привели с собой тролля. Правда, я со своими людьми причинил им немало неприятностей: убил лучника и спрятал под камнями так, что тело никто не найдет, а гоблинской стрелой сразил наповал командира, пока его подчиненные спали; Анардил отравил их пойло, а Халмир похитил немного денег, - усмехается следопыт. - Уходя из крепости, мы слышали вопли и лязг оружия: проснувшиеся гоблины выясняли, кто же убил их вожака. Но их много, да и тролль... Нам не справиться, - поджимает губы арнорец.
- Мой народ поможет! - Наурион обводит взглядом изумленных дунэдайн. Мы с Эраданом постараемся убедить их выступить против гоблинов, а троллей эмингвайт ненавидят.
- Это ваш выбор, - произносит Лингил. - Да будет путь в Рудаур осиян Звездой. Многовековая вражда между нами и эмингвайт должна быть предана забвению, ведь орды гоблинов и троллей - угроза и для них, и для нас...
...Долог путь по бесконечным равнинам - лишь увядшие травы что-то шепчут серой осенней воде, поет в соснах ветер, да ярко сияют над головой звезды - Венец Средиземья... Морозный воздух, прозрачные ручьи, вьющиеся меж темных камней, высокое пасмурное небо... Лес - высокие сосны, можжевельник, горьковато-сладкий аромат хвои, холмы с темными, давно покинутыми пещерами, обрывы, утесы, осыпи, черные скалы и перелески - Таур Халтонион. В водах Митэйтел отражается луна - молочно-белый опал, оправленный в серебро. Древний мост - темные камни, высокие арки, ревут седые воды внизу. И снова - путь, снова - протяжные песни ветра, ясный свет звезд и осенний дождь, сон на траве, долгие беседы у догорающего костра, стебли горьких трав, вплетенные в огненные и золотые волосы...
...Деревня Народа холмов - деревянный частокол, крытые соломой дома. Костры у ворот: воины с копьями несут дозор. Наурион подходит к главному из стражников, кланяется ему и что-то говорит - долго и тихо. Тот подходит к Эрадану, кладет руку на плечо юноше и с легким акцентом произносит:
- Эрадан из Артэдайна! Я, Лъар-ай’тхэннир, глава племени Сокола и начальник стражи, решил: вы с Нарионом проделали долгий путь и нуждаетесь в отдыхе. После нападения троллей пустых домов у нас немало, - качает головой старейшина. - Более того: Люди Холмов благодарны дунэдайн, Людям Моря, за то, что тролли покинули эту землю, и желают примирения с ними. Мы все преисполнены ненависти к троллям и гоблинам - так что ты пришел в Айгхаренн’ир не напрасно. Я соберу людей. А пока - отдыхай и знакомься с нашими обычаями. Науриона мы безмерно рады видеть, но и тебя, Эрадан, тоже. Располагайтесь в приглянувшемся доме, вам дадут все необходимое...
...Хлеб, мясо с травами, теплое пряное питье. Очаг; непривычно мягкие одеяла и шкуры. Огненные и золотистые пряди разметались на белизне льна. Серебристый свет луны льется в окно, капли родниковой воды на коже кажутся жемчужно-белыми. Сон - спокойный и глубокий после многих дней пути...
Странно: вместо неба над головой - высокий потолок из темного дерева, вместо бескрайнего отуманенного горизонта - лучи утреннего неяркого солнца, проникающие сквозь стекло. Ароматы дерева, смолы и морозного осеннего утра придают сил. Скромный, но вкусный завтрак; решение - прогуляться по деревне. Высокие дома из темного дерева; лица рудаурцев - открытые, без тени неприязни.
...У давно сгоревшего дома сидит на камне стройная хрупкая девушка; подле нее - множество рукописей. Расшитый серебром черный плащ - словно сломанные крылья птицы. Темные волосы рассыпались по бессильно опущенным плечам. Бледное узкое лицо; взгляд огромных зеленых, удивительно красивых глаз - горький, затравленный, без-надеждный, и - проникающий в сердце. Тонкие пальцы перебирают струны, глубокий нежный голос - с надрывом и болью - вонзается в душу, исцеляя все язвы, изгоняя недобрые чувства, вызывая на глазах целительные слезы:
Петлею - горло мне,
Да очи - ворону:
Молись - за Черного,
В костер - за ворога!
Мел - лик,
рот - в крик.
Бездной - над - протяни
Руки - моим; помяни
Слезой - ресницам -
Сбитую птицу -
Водой и хлебом,
Крестом и небом...
Дерном - быль,
терном - боль:
Не - быть
с то-бой...
- Кто ты? - молодой следопыт опускается на землю подле девушки.
- Имя мое - сокрыто веками; я не помню его. Я не вернусь на родину: родной дом мой сожжен, а я проклята. Здесь меня зовут - Провидицей, - грустно улыбается Эрадану молодая женщина. - Ты, арнорец, пришел сюда, чтобы предать забвению вражду меж нашими народами. Это благое дело; ведь Тьма и Свет - мертвы друг без друга...
Снова - звон струн, но надрыв уступает место без-защитному, трепетному чувству понимания, и Мудрость - в глазах девушки:
Что странникам - золота плен?
И наша ли в этом вина,
Что Валар ты благословен,
Я - проклятой наречена?..
Нам звезды сияют одни,
Нас одни овевают ветра...
Ты греешься у костра,
Но ищешь прохлады в тени...
Я тысячи лиг прошла,
Я искала в книгах ответ:
Неужели должны враждовать
Избравшие Тьму или Свет?
И услышала в дальних краях
Этой древней притчи слова:
Что Тьма без Света - мертва,
Как бесплодна без зерен земля.
Извечен этот закон,
Царящий во всех мирах:
Свет без Тьмы - обречен,
Как зерно на холодных камнях...
- А знаешь, - тихо говорит Провидица, окончив песню, - я ведь помню то, чего знать не могу: деревянный город в огне, высокий замок в ледяных горах, падение на острые скалы, костер, сверкающий в неверных бликах золотой серп, ледяной смертоносный ветер, странный храм Ночи, и - сны, странные и тревожные. Я помню - обрывки своих прежних жизней, они сплетаются в мой памяти. Но зачем я помню? - не знаю. И была еще - любовь. Имени его не знаю, помню лишь глаза, что звезд яснее...
...Сурово лицо Лъар-ай’тхэннира, вождя племени Сокола, пламя костра отражается в темных глазах:
- Мы выступим против троллей и гоблинов и очистим Дол Хэлсул. Мы клянемся более не предавать Артэдайн. В путь! Эрадан и Наурион, ведите нас!..